Главный ресурс Империи [сборник] - Денис Самородов

Так вот день, который Мартин встретил на гауптвахте, как раз и был тем самым «судным» днем. И появление овер-майора уж точно не сулило ничего хорошего, тем более что, судя по времени посещения, Мартин оказался сегодня у Гнусмана первым объектом для работы.

— Старший пилот Мартин Клэй, сэр! — отчеканил Мартин, резко вскочив при виде Гнусмана. Голова на столь резкий переход из горизонтального положения в вертикальное отозвалась резкой болью (Сэмми, подлец, не жаловал мелких стаканов у себя в заведении, презрительно называя их наперстками).

— Тише, тише, старший пилот Мартин Клэй, не на плацу. — Гнусман неодобрительно поморщился, видать, запойная неделя все-таки давала о себе знать и ему. — Ну-с, что тут у нас? Появление на территории в состоянии алкогольного опьянения, недисциплинированность, «знаки неуважения имперскому…». — Тут Гнусман вопросительно поднял бровь и заинтересованно посмотрел на Мартина.

— Не могу знать, сэр! — не менее громко доложил Мартин. Гнусман опять поморщился, но ничего не сказал. Пройдя пару шагов к забранному решеткой окошку, он зачем-то провел пальцем по маленькому подоконнику, критически осмотрел следы пыли на перчатке и так же молча повернулся к Мартину.

«Ну что ты тянешь…» — мысли ворочались лениво, пульсирующая боль в голове отдавалась в ушах. Мартин отчаянно нуждался еще хотя бы в паре часов сна. Стоя подчеркнуто навытяжку, он сосредоточенно рассматривал трещину в стене прямо перед собой. Трещина была извилистой и чем-то напоминала реку на старых бумажных картах, которые Мартин видел когда-то в исторической хронике. Реку, полноводную реку. Полную холодной, освежающей воды… Мартин с трудом отогнал от себя видение и судорожно попытался сглотнуть пересохшим горлом. Ужасно хотелось пить.

— Так вот, старший пилот Мартин Клэй, сегодня утром я получил рапорт от вашего непосредственного командира флай-лейтенанта Райлера. Как вы думаете, что он требует сделать, — тут Гнусман запнулся, очевидно, вспоминая или скорее всего делая вид, что вспоминает, — цитирую, с «несознательным элементом, подрывающим основы Империи при помощи несоблюдения уставных правил уважения по отношению к офицеру»? «Несознательный элемент» — это вы, — любезно добавил он, как будто это могло быть кому-то из них двоих непонятно.

— Не могу знать, сэр! — блеснул красноречием Мартин.

Судя по всему, другого ответа овер-майор и не ожидал.

— А требует он ни больше ни меньше публичной экзекуции, — дальше, очевидно, опять шла цитата, — «в назидание остальным с целью пресечения недопустимых явлений неподчинения». Как вы думаете, старший пилот, что я должен предпринять в связи с получением такого рапорта? Удовлетворить прошение флай-лейтенанта или… — Гнусман сделал неуместную, но вполне ожидаемую театральную паузу.

У «несознательного элемента» Мартина имелось несколько предложений по поводу рапорта в частности и флай-лейтенанта в целом, хотя озвучивать их в присутствии овер-майора ну никак не годилось. Поэтому он ограничился стандартным:

— Не могу знать, сэр! Это в вашей компетенции, сэр!

Гнусман довольно кивнул. И Мартин, и он прекрасно понимали, что с прошением о публичной экзекуции Уморыш несколько превзошел даже самого себя. Это наказание практиковалось в настолько редких и показательных случаях, что все случаи его применения за последнюю сотню лет можно было пересчитать по пальцам. Причем даже расстрел на линии боевых действий за, к примеру, довольно редкое дезертирство был более обыденной практикой и проходил в военном ведомстве как боевые (репутация имперской армии превыше всего!) потери.

— Ладно, старший пилот, свои трое суток вы уже получили. Я считаю это наказание вполне адекватным и даже знать не хочу, как именно вы изволили не уважать флай-лейтенанта Райлера. Просто в будущем постарайтесь не доводить дело до рапорта нашему ведомству. Считайте это приказом. — Гнусман повернулся и направился к выходу.

Мартин расслабился. Не так уж и плохо все обернулось. Сейчас он рухнет на свое ложе и будет спать. А потом проснется, выпьет пусть теплой воды (как раз будет завтрак) и еще немного подремлет. И еще двое с половиной суток никаких ни тренировочных, ни патрульных вылетов.

— И я надеюсь, этот приказ вы сможете выполнить, господин флай-капитан? — Райсман сделал особое ударение на слове «этот».

За это его и прозвали Гнусманом. В тот самый момент, когда человек ничего не подозревал и был полностью расслаблен, овер-майор умудрялся сказать что-либо такое, что надолго выбивало из равновесия даже самых устойчивых людей. И тогда Гнусман либо вцеплялся в них мертвой хваткой и выцарапывал какие-нибудь очередные сведения сомнительного порядка, либо просто смаковал панику и беспорядочные попытки собеседника собраться с мыслями.

Мартин вздрогнул, что явно не укрылось от глаз овер-майора.

— Старший пилот, сэр! — внезапно охрипшим голосом поправил он, кляня себя за то, что опять пропустил неожиданный выпад Гнусмана. Судя по всему, разговор только начинался, а все, что было до этого, носило исключительно подготовительный характер.

— Как вам будет угодно, господин бывший флай-капитан. — Даже не смотря на Гнусмана, Мартин знал, что тот сейчас тщательно вглядывается в него, изучая и анализируя реакцию на свои слова. — Меня всегда интересовало, какой приказ может не выполнить подающий блестящие надежды офицер, чтобы в одночасье оказаться разжалованным в старшие пилоты и быть сосланным на заштатную планету-пустынник?

— Сэр, в моем личном деле указано, сэр!

— В вашем личном деле указано «невыполнение прямого приказа, пособничество мятежу». Это все… — Гнусман встал так, чтобы стоящий смирно Мартин мог его видеть, и сделал небрежный знак рукой в воздухе, — …не более чем официальные формулировки, слова, за которыми можно скрыть все что угодно. Вот мне и хотелось бы знать, что скрывается в вашем прошлом, господин бывший флай-капитан.

И опять это немного издевательское «бывший». И серые глаза, кажется, сверлят прямо до мозга, копаясь и сортируя полученную информацию. Мартин сосредоточился на переносице Гнусмана и сказал, тщательно подбирая слова:

— Сэр, моему проступку присвоен закрытый статус класса «А», сэр! Я не могу обсуждать его ни с кем, кроме тех, кто непосредственно вел расследование инцидента, — и, немного выждав, так, чтобы пауза была заметна и намек дошел, — сэр!

Гнусман оставил попытки поймать взгляд Мартина.

— Я ведь могу узнать это и по своим каналам, старший пилот, — вкрадчиво разжаловал он Мартина из «бывших», — но хотелось, знаете, как-то по-свойски, что ли, без привлечения излишнего внимания. А вы сразу в штыки все восприняли. Жаль!

«Ни хрена ты не можешь, тьма тебя накрой! Мог бы — давно бы все раскопал». Мартин уже успел по двадцатому разу проклясть это утро, Гнусмана и всю имперскую армию в целом. И пить, как же хочется сделать хоть глоток воды!

И опять перед глазами захлебывающийся от восторга мальчишка, показывающий пальцем на бескрайний морской простор: «Папа, папа, смотри — вода! Это все вода!» И женщина, крепко держащая мальчика за руку, которому уже не терпится бежать скорей туда, где так интересно и так много воды, улыбается приветливо и машет рукой. И голубое небо ласково укутывает изумрудную лагуну, где все просто дышит покоем и какой-то нереальной, прямо-таки райской умиротворенностью.

Она так и называлась — Изумрудный Рай. Нет, конечно, у нее было какое-то свое название, состоящее из букв и цифр, так как на военных картах Империи таким словосочетаниям не было места, но все называли ее именно Изумрудный Рай. Это была одна из редких планет, идеально подходивших для проживания человеческой расы, с единственным огромным материком, окруженным со всех сторон теплым океаном и покрытым практически на девяносто процентов девственными лесами. Рай, по-другому и не скажешь. Принадлежала она сателлиту Империи, мелкому королевству Ларга, что владело, кроме Изумрудного Рая, еще лишь парой планет и ничего ни в политическом, ни в экономическом отношении не представлявшее. В обмен на давно устаревшие технологии (Империя всегда щедро делилась тем, в чем она уже не испытывала необходимости) Ларга практически с самого начала вошла в состав Империи, и, более того, к этому времени население Ларги уже примерно наполовину состояло из имперских колонистов, которых привлекали гостеприимные планеты королевства. Изумрудный Рай был скорее своего рода курортом, и на военную базу, размещенную там, попасть считалось довольно большой удачей.

Мартина Клэя вполне можно было назвать удачливым. В двадцать семь лет, выжив после сражения в Валлийском секторе (или, как ее неофициально именовали, Валлийской бойни), он получил свое очередное звание флай-капитана и был направлен, очевидно, в качестве реабилитации, на военную базу на Изумрудном Раю, где и прослужил следующие пять лет. Пять лет безмятежного существования, без войн и неожиданных перебросок — изрядно потрепанная Империей соседняя Валлия тем не менее сумела отстоять свой суверенитет и даже сохранить остатки боевых флотов, так что в этом секторе сохранялся хоть и хрупкий, но мир. Даже у Империи не хватало ресурсов вести войны одновременно на всех возможных направлениях. Впрочем, ходили упорные слухи, что валлийцы нисколько не обольщались по поводу заключенного мирного договора и ударными темпами восстанавливали подорванный военно-промышленный комплекс.